С этой девушкой лучше не шутить. А если все-таки решили, то лучше сразу готовьтесь к худшему, потому что Меган никогда не прощает тех, кто переходит ей дорогу. И если другие в таких случаях лишь таят молчаливую злобу или, на худой конец, распространяют нелестные сплетни об обидчике, то эта слизеринская принцесса запросто нашлет на вас такое искрометное проклятие, что избавиться от него сможет не каждый колдомедик. Оттого ли, что с возрастом она заметно похорошела, или оттого, что эта златовласка так мастерски владеет заклинаниями, но за последние пару лет она стала очень популярной личностью в Хогвартсе. Поговаривают даже, что она встречается с местной звездой - капитаном сборной по квиддичу Акселем Ридом, да-да.

- Мне-то что с этого? – Отликнулся всем сердцем на мою просьбу этот весьма приятный собеседник и просто отзывчивый человек. В любое другое время я бы вряд ли стала просить проводить меня какого-то подозрительного типа. И уж точно не стала бы продолжать с ним беседу после столь грубого ответа. Незнакомые волки и намеренная их провокация – это не мой профиль, и обычно я более благоразумна. Но в тот Сочельник здравомыслие было нокаутировано интересом и некоторой долей спиртного, выпитого накануне во благо ритуала, и пришло в себя только под утро, окатив ужасом от осознания того, сколько дел я успела наворотить за такой короткий промежуток времени.
- Может, тогда предложишь что? – Деньги? Непроизвольно потянувшись к карману, я с досадой вспомнила, что не взяла с собой кошелек, решив, что все равно дальше двора не уйду, и поморщилась. – Даже Харон за спасибо не перевозит. Ты же помнишь кто такой Харон? – Честно покопалась в памяти, стараясь нарыть ответ, но ничего в упор не вспоминалось. И я, немного поразмыслив логически, пришла к выводу, что это какая-то магловская разновидность водителя. Как летчик или велосипедист, только на уличном сленге. И раз он не развозил бесплатно, значит, был водителем автобуса. Попыталась состроить умный вид все на свете знающего человека. Как Аделстан во время собраний, когда заявляет, что ему известно о тристановских проделках, порочащих имя Старосты. – Нет? Плохо магловеденье учила, львенок. – Но не получилось. Видимо, опыта было маловато, и нужно будет больше тренироваться. Невольно вздрогнула от того, как иначе заиграло это дурацкое прозвище, которым он уже не в первый раз назвал меня за наш короткий разговор. Если до этого от него веяло пренебрежением с еле заметным налетом покровительства, то после упоминания маггловедения, появились легкие нотки намека на Гриффиндор. Мысль о том, что парень, стоящий напротив как минимум сквиб, а как максимум маглорожденный, мелькнула еще тогда, когда он предостерег друга по поводу палочки. И после его последних слов только подтвердилась. Рейвенкло или Хаффлпафф? Учись он на Гриффиндоре, я бы его запомнила. Вариант Слизерина я даже не рассматривала, ибо представить кого-то из серпентариума разговаривающим на магловском английском было выше моих сил.
- Харлей классика. Нечета узкоглазым. – Вздох. Весь этот разговор о древностях и узкоглазых как-то совсем не вязался с теми магловскими терминами, которым нас учили в школе. Будто совершенно иной язык с некоторыми схожими словами. И я ничего не понимала из их речи.
- Я про перевозчика душ. Харизматичный чувак. – Удосужился в конце «объяснить» джентльмен, запутав все лишь еще больше. Маглы даже в привидения не верят, так зачем им «перевозить души»? Очередной сленг или прозвище его знакомого водителя? Складывалось впечатление, что чтобы понять одно слово, необходимо было по пути разъяснить еще одно, за ним еще и еще, и так пока однажды не попадется что-то, что все-таки изучалось на магловедении.
- Не удивлена. У тебя, видимо, все знакомые такие... – Легкая заминка и недовольный взгляд на сидящего поодаль магла, внезапно решившего, что может заменить Уокера в качестве сегодняшнего провожатого. Вот только он не походил на того человека, который избил моего гриффиндорца в октябре, а значит, не представлял и интереса. – Харизматичные. – Губы дрогнули в полуулыбке.
- Ладно. Черт с тобой. Идем. – Тихая ворчливая фраза, на мгновение показалась мне собственной разыгравшейся фантазией.
Йес! Тараканы в голове мысленно вскинули кулаки вверх и заплясали бешеную румбу.
- Идем. – С готовностью повторила я, и, кинулась догонять уже уходящего Волка, пока он не передумал. Лишь напоследок обернулась к Крэгу, с непонятной даже самой себе ребячливостью. – Простите, не люблю кофе. – И развела в деланном сожалении руками, едва сдержавшись от желания показать язык.
С Волком некоторое время шли молча: он вел, я позволяла себя вести, на всякий случай, сжимая палочку в кармане, и кидая взгляды в сторону его байка. Мне было известно, что это магловский аналог метлы, и невольно возникало любопытство: играет ли Волк в квиддич. Почему-то представить его на метле было сложно, хоть я и не разглядела толком лица Уокера. Но если он любил скорость, то вряд ли в школе держался в стороне. Перед глазами встала четкая картинка: силуэт, с небрежно перекинутой через плечо метлой и школьный чемодан, в котором больше предметов по уходу за стареньким, но от этого не менее любимым и ухоженным Чистометом, нежели собственных вещей. Да, представить Волка наводящего последний лоск на метлу я могла, но на ней – нет. Так Рейвенкло или Хаффлпафф?
- За каким чертом ты вообще в сочельник по городу шатаешься? – Невольно вздрогнула, не ожидая, что он решит нарушить молчание первым.
- Ты тоже не дома в этот день… – Начала было я, но взглянув на освещенное фонарем лицо парня, осеклась. Это был он. Он! Тот волшебник, который избивал Брэдли тогда, в октябрьский вечер, и которого я не успела обездвижить, так как он среагировал раньше и быстро аппарировал с места преступления. Заворожено наблюдая за тем, как он проводит какие-то манипуляции со своим байком, я почувствовала опустошение, не представляя, что делать дальше. Если скажу, что узнала, он может вновь сбежать. Улететь. А если не сказать, то все напрасно.
– Садись. Или иди дальше одна. – Вклинился в мои размышления парень, давая шанс оттянуть момент разбирательства. Вот только… я с сомнением осмотрела эту железную махину перевела взгляд на небо, с которого падали крупными хлопьями снежинки, потом на парня.
- Уверен? – Настороженно спросила, не зная, шутит он или все-таки серьезен. На всякий случай, неловко взобралась следом, чувствуя себя жутко неудобно и непривычно. Еще и в качестве пассажира я выступала впервые. – Метлы теряют в скорости, если брать с собой кого-то еще. – Попыталась объяснить ему прописные истины, которые он наверняка и сам знал. Я, хоть и не разбиралась в магловских транспортах, но как-то не походил Волк на любителя семейных метел. – И маневренность снижается тоже. А еще снегопад, ухудшает видимость и предыдущие параметры… - Протянула руку ладонью вверх, и на нее тут же с готовностью опустилось несколько снежинок. – Уверен, что пешком не будет быстрее? – Последнее было сказано без желания обидеть, но мне не хотелось провести всю ночь в дороге до дома. С другой стороны, должен же он знать, на что способна эта его железная метелка на двух колесах? – Или он у тебя семейный? – Прошептала тихо, наклоняясь к уху Уокера. – Тогда вези. – Выпрямилась, оглядываясь по сторонам в поисках хоть чего-то, за что можно было бы держаться, игнорируя спину сидящего впереди Волка, но безрезультатно. Впрочем, если скорость будет небольшая, то можно обойтись и без этого?

После экзамена традиционно хочется хоть немного передохнуть. Особенно заядлым отличникам, которые к нему усердно готовились и морально устали. Просто спокойно прогуляться у озера с друзьями, никуда, наконец-то,  не спеша. Или посидеть за праздничным столом в компании одногруппников, весело перекидываясь шоколадными лягушками и обмениваясь вкладышами. Устроить тихие посиделки или же громкую факультетскую вечеринку. Любой вариант, в зависимости от настроения и минутных капризов. Но иногда положение обязывает. Статус старосты к Рождеству традиционно становился капельку обременительнее. Добавлялось хлопот. Именно поэтому сегодня, вместо того, чтобы отмечать сдачу ЗОТИ с одногруппниками, я отложила развлечение до лучших времен  -  распрощалась с Ламрье и отправилась на вечернее патрулирование по школе. Скорее всего, когда вернусь, она уже будет спать. Иногда, правда,  подружка всё-таки меня дожидалась - из солидарности. Или когда жаждала поделиться чем-то особенно важным. Было бы очень здорово провести один из последних вечеров перед отъездом в Лондон у камина, рядом с ней. Расслабиться, пить чай, смеяться, дурачиться, болтать о пустяках. Или, наоборот, делиться самыми потаенными секретами. Ведь они имелись. Выходя из гостиной Рейвенкло, я тяжело вздохнула. Женевьева была моей лучшей подругой с одиннадцати лет. И тот факт, что я умалчиваю о многих событиях в жизни, уже весьма долго терзал душу. Она-то  ничего не скрывала, даже  самых неприятных подробностей нежеланной помолвки. Я же всё  высматривала для объяснения подходящий момент…  не хотела  изливать  душу среди урока, или в спальне рядом с соседками, или в Большом зале, за поеданием пудинга, где подслушать мог любой и каждый. Пыталась убедить себя:  жду день, когда мы останемся вдвоем, когда нам никто не будет мешать. Ждала и не дожидалась. И на сердце становилось всё тяжелее и тяжелее, с каждым часом.  Ведь список вещей, о которых необходимо рассказать, увеличивался. Если бы я только решилась  на откровенность в сентябре,  когда просила Еву помочь мне выбраться в Лондон на денек!  Тогда я бы поведала о семейном секрете и о переделке, в которую Нэш влип летом. Ни больше, ни меньше. Теперь же… нужно прибавить к этому всё то, что произошло за осень.  А главное – собственные сокрушительные  выводы, сделанные несколько ночей назад. Роуз  Лэин бесповоротно влюблена. В того, в кого считала, никогда не влюбится.
   Последовал еще один тяжелый вздох.
   Никто не спешил развеять мою меланхолию и нерадостные мысли. Вечер выдался на удивление тихим. Все нарушители словно затаились. Единственным искателем приключений оказался второкурсник с Гриффиндора. Как выяснилось при «допросе», искал он не неприятностей на темноволосую голову, а дорогу на кухню. Хотел выпросить у домовиков пирожок. Я даже баллы снимать со «злодея» не стала. Потрепала по макушке с улыбкой да отправила в гостиную. Проще Стейси сказать, чтобы последила, как ужинают малыши, чем пытаться  донести до ребенка простую заповедь: лучше из башни вечером не выходить. Ладно наткнуться на старосту. А если на педагога? В остальном, никто не встретился. Темнело за окнами, зажигались свечи. Еще совсем чуть-чуть – и Хогвартс окончательно преобразится к Рождеству. Не обойдется без заколдованных сосулек, свисающих с потолка, ледяных статуй у стен и вкуснейшей индейки на столе. Тихо ступая по коридорам, я даже чуточку жалела, что не увижу этого великолепия в последний год учебы, чтобы надолго сохранить в памяти. Пообещала родителям приехать домой вместе с Лиззи.  Безусловно, скучала по родным и надеялась увидеть и крестную, и тетю с дядей. И моих маленьких кузенов. Заодно планировала начать обдумывать, как отметить семнадцатилетие в январе. Кого пригласить и как всё обставить. А главная головоломка – как вести себя с Алексом, если он тоже прибудет на Рождество домой? Я едва сдержала третий вздох. Как до меня дошла простая истина о чувствах? Проще простого. Обычная ночь, когда не спалось. Я прислушивалась к тихому сопению соседок, наблюдала за снежинками, медленно кружащимися за окном и оседающими на стекло – подсвечивала их бледным огоньком Люмоса, любовалась. И, разумеется, размышляла обо всём на свете. О предстоящих еще тогда экзаменах, о друзьях, о скорых каникулах. Как мысли пришли к Алексу – не помню. Но в водоворот воспоминаний затянуло быстро. Солнечный Лондон в сентябре, маленькая роза, отправленная прямо в ладошку метким заклинанием. Нэш с простудой, спящий и такой милый. Совместная варка сложного зелья, ссора не на жизнь, а на смерть. Курсы от Аврората, которые я исправно посещала, не давая себе воли на прогулы. Неважно, как мучительно это  выходило постоянно  – ловить взгляды Алекса и гадать, готов ли он сделать хоть шаг навстречу и помириться. Каждый из нас считал себя правым. И каждый был слишком упрямым, чтобы признать правду в словах другого. Вспомнились и все те редкие минуты, когда мы снова сталкивались и забывали о размолвке, объединяясь ради более важной цели. Например, как разыскивали мою неугомонную сестрицу, сбежавшую в запретный лес. Сердце болело от всех этих моментов,  складывающихся в единую картинку, как кусочки калейдоскопа. Я мучительно скучала по Нэшу, мне не хватало его острот, придирок, даже просто взглядов. Не хватало  удивительного чувства понимания с полуслова. Тепла, действительно почти родственного. И, наверное, того пронзающего чувства, которое посещало каждый раз, когда  Алекс сжимал мою ладонь – одновременно тепла и мурашек. Оставалось лишь надеяться и верить, что он, несмотря на ссору, всё-таки держит слово, которое дал осенью. И не ввязывается в опасные рискованные затеи добровольно. Этой ночью у меня нашлось достаточно времени подумать… я скучала по аврору, но ранее не задавалась вопросом – почему? Не заглядывала в собственные ощущения слишком глубоко. Не замечала мелочей. Вроде того, что думаю о Нэше слишком часто, особенно если учесть, как долго мы уже близко не общаемся. Но не чувствую злости, которую должна была бы чувствовать, ведь постоянно испытывала её раньше, стоило нам лишь капельку повздорить. Сейчас я только тосковала. И строила планы, как мы могли бы помириться. А я очень, очень редко шла на примирение первой. Неужели всё просто из-за родственных чувств? Нет. Чувства я испытывала, стоило признаться честно. Но не родственные, уже нет. И давно.
   В момент озарения я помотала головой.  Нет. Нет и еще раз нет. Этого не может быть. Я не могла быть такой дурой, нет, нет, нет. Я едва не ляпнула это вслух на всю спальню, среди ночи. Но факт оставался фактом. По крови разнесся леденящий холодок, вместе с призрачным шепотом в голове, который стучал, как молоточек: «Влюбилась, влюбилась, влюбилась…»
   Многим влюбленность приносит ощущение полета и эйфории. Мне же она не принесла ничего, кроме головной боли. Я так и не заснула и наутро вызвала у Евы испуганное выражение лица своими красными опухшими глазами. Не нужно было родиться великим мыслителем, чтобы заключить: влюбиться более неудачно я просто не могла. Втрескалась не в Эрика, нового знакомого, столь милого со мной. Ни в кого-то из однокурсников, на худой конец. В Алекса! В Алекса, который смотрит на меня как на кузину. Которой я, официально в маггловском мире, ему и прихожусь. Мало того, что я никогда не раскрою правду родственникам – духа не хватит, да и не мой секрет. К тому же, он еще и, по сути, мой преподаватель. Пусть всего лишь курсов, но всё-таки.  Абсолютно бесперспективно. Можно вечность перечислять причины, по которым мне ничего не светит: наше всамделишное родство, столь реальное для многих, разница в возрасте и положении в обществе. Да и мои намерения поступать в Академию Аврората не добавляли оптимизма, только усугубляли картину. Только теперь я впервые осознала весь ужас положения супруги авроров. Как у них только хватает сил отпускать любимых на смертельные задания? А если они оба авроры? Вечно переживать друг за друга – хуже не придумаешь…
   Как-то незаметно, за размышлениями, меня занесло на нижние этажи. Обычно я их не патрулировала слишком уж тщательно. Как показывала практика, если блуждающие студенты и обнаруживались, то поближе к верху. Но в этом смысле день оказался исключением. Я быстро заметила относительно невысокую  гибкую фигурку, появившуюся на горизонте. Что ж, сегодня кто-то всё-таки потеряет баллы. Я даже приободрилась с появлением нарушителя - хоть немного отвлекусь от собственных гнетущих мыслей, отчитывая нерадивого студента. Можно простить ночные прогулки маленькому несмышленышу, но уж точно не старшекурснице. А, судя по силуэту, это была девушка. Едва она подошла ближе, я узнала её. И от удивления действительно забыла про личные проблемы.  Меган. Ну надо же! Что это принцесса всея Слизерина делает в такой час не в постели? Потеряла сборник правил Хогвартса? Или решила из пай-девочки превратиться в разгильдяйку, сменить образ?
- Минус двадцать баллов Слизерину за ночные блуждания, Кэмпбелл, - я незаметно вышла из тени, одновременно взмахивая палочкой и выпуская из неё горящую зеленую сферу, освещая коридор, где горело лишь несколько свечей. – Напомнить правила? Кое-кто давно должен быть в спальне, - честно говоря, можно было смело отправлять её к декану без особых разбирательств. Правила  грубо нарушены. Но любопытство взыграло не на шутку. -  Где тебя носило в такой час? – спросила с легким раздражением, но скорее с показным. Если серьезно, то было интересно, где можно так задержаться, особенно той, кто так печется о репутации. В конце концов, отправить Меган к «начальству» я успею всегда. А пока можно устроить допрос самостоятельно.

После экзамена традиционно хочется хоть немного передохнуть. Особенно заядлым отличникам, которые к нему усердно готовились и морально устали. Просто спокойно прогуляться у озера с друзьями, никуда, наконец-то,  не спеша. Или посидеть за праздничным столом в компании одногруппников, весело перекидываясь шоколадными лягушками и обмениваясь вкладышами. Устроить тихие посиделки или же громкую факультетскую вечеринку. Любой вариант, в зависимости от настроения и минутных капризов. Но иногда положение обязывает. Статус старосты к Рождеству традиционно становился капельку обременительнее. Добавлялось хлопот. Именно поэтому сегодня, вместо того, чтобы отмечать сдачу ЗОТИ с одногруппниками, я отложила развлечение до лучших времен  -  распрощалась с Ламрье и отправилась на вечернее патрулирование по школе. Скорее всего, когда вернусь, она уже будет спать. Иногда, правда,  подружка всё-таки меня дожидалась - из солидарности. Или когда жаждала поделиться чем-то особенно важным. Было бы очень здорово провести один из последних вечеров перед отъездом в Лондон у камина, рядом с ней. Расслабиться, пить чай, смеяться, дурачиться, болтать о пустяках. Или, наоборот, делиться самыми потаенными секретами. Ведь они имелись. Выходя из гостиной Рейвенкло, я тяжело вздохнула. Женевьева была моей лучшей подругой с одиннадцати лет. И тот факт, что я умалчиваю о многих событиях в жизни, уже весьма долго терзал душу. Она-то  ничего не скрывала, даже  самых неприятных подробностей нежеланной помолвки. Я же всё  высматривала для объяснения подходящий момент…  не хотела  изливать  душу среди урока, или в спальне рядом с соседками, или в Большом зале, за поеданием пудинга, где подслушать мог любой и каждый. Пыталась убедить себя:  жду день, когда мы останемся вдвоем, когда нам никто не будет мешать. Ждала и не дожидалась. И на сердце становилось всё тяжелее и тяжелее, с каждым часом.  Ведь список вещей, о которых необходимо рассказать, увеличивался. Если бы я только решилась  на откровенность в сентябре,  когда просила Еву помочь мне выбраться в Лондон на денек!  Тогда я бы поведала о семейном секрете и о переделке, в которую Нэш влип летом. Ни больше, ни меньше. Теперь же… нужно прибавить к этому всё то, что произошло за осень.  А главное – собственные сокрушительные  выводы, сделанные несколько ночей назад. Роуз  Лэин бесповоротно влюблена. В того, в кого считала, никогда не влюбится.
   Последовал еще один тяжелый вздох.
   Никто не спешил развеять мою меланхолию и нерадостные мысли. Вечер выдался на удивление тихим. Все нарушители словно затаились. Единственным искателем приключений оказался второкурсник с Гриффиндора. Как выяснилось при «допросе», искал он не неприятностей на темноволосую голову, а дорогу на кухню. Хотел выпросить у домовиков пирожок. Я даже баллы снимать со «злодея» не стала. Потрепала по макушке с улыбкой да отправила в гостиную. Проще Стейси сказать, чтобы последила, как ужинают малыши, чем пытаться  донести до ребенка простую заповедь: лучше из башни вечером не выходить. Ладно наткнуться на старосту. А если на педагога? В остальном, никто не встретился. Темнело за окнами, зажигались свечи. Еще совсем чуть-чуть – и Хогвартс окончательно преобразится к Рождеству. Не обойдется без заколдованных сосулек, свисающих с потолка, ледяных статуй у стен и вкуснейшей индейки на столе. Тихо ступая по коридорам, я даже чуточку жалела, что не увижу этого великолепия в последний год учебы, чтобы надолго сохранить в памяти. Пообещала родителям приехать домой вместе с Лиззи.  Безусловно, скучала по родным и надеялась увидеть и крестную, и тетю с дядей. И моих маленьких кузенов. Заодно планировала начать обдумывать, как отметить семнадцатилетие в январе. Кого пригласить и как всё обставить. А главная головоломка – как вести себя с Алексом, если он тоже прибудет на Рождество домой? Я едва сдержала третий вздох. Как до меня дошла простая истина о чувствах? Проще простого. Обычная ночь, когда не спалось. Я прислушивалась к тихому сопению соседок, наблюдала за снежинками, медленно кружащимися за окном и оседающими на стекло – подсвечивала их бледным огоньком Люмоса, любовалась. И, разумеется, размышляла обо всём на свете. О предстоящих еще тогда экзаменах, о друзьях, о скорых каникулах. Как мысли пришли к Алексу – не помню. Но в водоворот воспоминаний затянуло быстро. Солнечный Лондон в сентябре, маленькая роза, отправленная прямо в ладошку метким заклинанием. Нэш с простудой, спящий и такой милый. Совместная варка сложного зелья, ссора не на жизнь, а на смерть. Курсы от Аврората, которые я исправно посещала, не давая себе воли на прогулы. Неважно, как мучительно это  выходило постоянно  – ловить взгляды Алекса и гадать, готов ли он сделать хоть шаг навстречу и помириться. Каждый из нас считал себя правым. И каждый был слишком упрямым, чтобы признать правду в словах другого. Вспомнились и все те редкие минуты, когда мы снова сталкивались и забывали о размолвке, объединяясь ради более важной цели. Например, как разыскивали мою неугомонную сестрицу, сбежавшую в запретный лес. Сердце болело от всех этих моментов,  складывающихся в единую картинку, как кусочки калейдоскопа. Я мучительно скучала по Нэшу, мне не хватало его острот, придирок, даже просто взглядов. Не хватало  удивительного чувства понимания с полуслова. Тепла, действительно почти родственного. И, наверное, того пронзающего чувства, которое посещало каждый раз, когда  Алекс сжимал мою ладонь – одновременно тепла и мурашек. Оставалось лишь надеяться и верить, что он, несмотря на ссору, всё-таки держит слово, которое дал осенью. И не ввязывается в опасные рискованные затеи добровольно. Этой ночью у меня нашлось достаточно времени подумать… я скучала по аврору, но ранее не задавалась вопросом – почему? Не заглядывала в собственные ощущения слишком глубоко. Не замечала мелочей. Вроде того, что думаю о Нэше слишком часто, особенно если учесть, как долго мы уже близко не общаемся. Но не чувствую злости, которую должна была бы чувствовать, ведь постоянно испытывала её раньше, стоило нам лишь капельку повздорить. Сейчас я только тосковала. И строила планы, как мы могли бы помириться. А я очень, очень редко шла на примирение первой. Неужели всё просто из-за родственных чувств? Нет. Чувства я испытывала, стоило признаться честно. Но не родственные, уже нет. И давно.
   В момент озарения я помотала головой.  Нет. Нет и еще раз нет. Этого не может быть. Я не могла быть такой дурой, нет, нет, нет. Я едва не ляпнула это вслух на всю спальню, среди ночи. Но факт оставался фактом. По крови разнесся леденящий холодок, вместе с призрачным шепотом в голове, который стучал, как молоточек: «Влюбилась, влюбилась, влюбилась…»
   Многим влюбленность приносит ощущение полета и эйфории. Мне же она не принесла ничего, кроме головной боли. Я так и не заснула и наутро вызвала у Евы испуганное выражение лица своими красными опухшими глазами. Не нужно было родиться великим мыслителем, чтобы заключить: влюбиться более неудачно я просто не могла. Втрескалась не в Эрика, нового знакомого, столь милого со мной. Ни в кого-то из однокурсников, на худой конец. В Алекса! В Алекса, который смотрит на меня как на кузину. Которой я, официально в маггловском мире, ему и прихожусь. Мало того, что я никогда не раскрою правду родственникам – духа не хватит, да и не мой секрет. К тому же, он еще и, по сути, мой преподаватель. Пусть всего лишь курсов, но всё-таки.  Абсолютно бесперспективно. Можно вечность перечислять причины, по которым мне ничего не светит: наше всамделишное родство, столь реальное для многих, разница в возрасте и положении в обществе. Да и мои намерения поступать в Академию Аврората не добавляли оптимизма, только усугубляли картину. Только теперь я впервые осознала весь ужас положения супруги авроров. Как у них только хватает сил отпускать любимых на смертельные задания? А если они оба авроры? Вечно переживать друг за друга – хуже не придумаешь…
   Как-то незаметно, за размышлениями, меня занесло на нижние этажи. Обычно я их не патрулировала слишком уж тщательно. Как показывала практика, если блуждающие студенты и обнаруживались, то поближе к верху. Но в этом смысле день оказался исключением. Я быстро заметила относительно невысокую  гибкую фигурку, появившуюся на горизонте. Что ж, сегодня кто-то всё-таки потеряет баллы. Я даже приободрилась с появлением нарушителя - хоть немного отвлекусь от собственных гнетущих мыслей, отчитывая нерадивого студента. Можно простить ночные прогулки маленькому несмышленышу, но уж точно не старшекурснице. А, судя по силуэту, это была девушка. Едва она подошла ближе, я узнала её. И от удивления действительно забыла про личные проблемы.  Меган. Ну надо же! Что это принцесса всея Слизерина делает в такой час не в постели? Потеряла сборник правил Хогвартса? Или решила из пай-девочки превратиться в разгильдяйку, сменить образ?
- Минус двадцать баллов Слизерину за ночные блуждания, Кэмпбелл, - я незаметно вышла из тени, одновременно взмахивая палочкой и выпуская из неё горящую зеленую сферу, освещая коридор, где горело лишь несколько свечей. – Напомнить правила? Кое-кто давно должен быть в спальне, - честно говоря, можно было смело отправлять её к декану без особых разбирательств. Правила  грубо нарушены. Но любопытство взыграло не на шутку. -  Где тебя носило в такой час? – спросила с легким раздражением, но скорее с показным. Если серьезно, то было интересно, где можно так задержаться, особенно той, кто так печется о репутации. В конце концов, отправить Меган к «начальству» я успею всегда. А пока можно устроить допрос самостоятельно.